Отправлено: 04.04.09 17:52. Заголовок: "Среди крыс", Анатолий Комиссаренко

=1=

Среди прожаренных летним солнцем хлебных полей извивалась дремлющей змеёй тихая неширокая речка. Она то прятала свои петли в заросли камыша и кусты краснотала, то блестела чешуйками волн на дне прорезанного за века через степь, похожего на глубокий овраг, извилистого ложа.
Километрах в восьми за пределами города, покинутого Профессором, изогнув древнее русло подковой в глубине "степного ущелья", речка разлилась небольшим чистым озерцом. Берег одной стороны озера вздымался крутым глинистым обрывом высотой с многоэтажный дом. Замершие водопады изумрудной зелени плакучих ив у подножия обрыва красивыми потоками обрушивались в собственное отражение на зеркально ровной от полного безветрия поверхности воды. Жёлтели кувшинки, белели лилии на замощенных широкими листьями заливах среди камышовых зарослей. Берег другой стороны поднимался вверх отлого. На расстоянии метров тридцати от воды почти сплошная стена краснотала повторяла изгибы береговой линии – досюда, похоже, весной разливалась вода.
Приторно вкусная влага, сдобренная рыбными запахами прогретого берега и хлебным духом окружающих полей, насытила горячий и густой, как прозрачный мармелад, воздух. В эту густоту вплетались нежные ароматы полевых и прибрежных цветов, лёгкая горечь степной полыни. Мармеладный воздух над раскалённой землёй морщился и шевелился маревом. Невидимые жаворонки щебетали в глубине неба, цикады и кузнечики выводили бесконечные токкаты в траве, огромные, с палец, голубые и зелёные стрекозы гремели слюдяными крыльями над камышовыми стеблями. Множество лупоглазых лягушек, блаженствуя брюхом в прохладе воды и подтекая мозгами на жарком солнце, нескончаемо горланили однообразные гаммы: "Бре-ке-ке-ке… Бре-ке-ке-ке …". Не слушая других, каждая самодовольно хвасталась своей музыкальной бездарностью, и каждая была абсолютно уверена в том, что её глупое кваканье и есть великое искусство!
Длинноногие водомерки скользили по аквариумно-стеклянной поверхности заводи. Мальки безмолвной стайкой суетились у самого берега речки, в идеально прозрачной от бьющих со дна холодных ключей воде.
Вдруг рыбёшек словно ветром сдуло… Из чёрной глубины, как в фантастическом фильме, медленно появились длинные кольчатые усы-антенны и страшные клешни-хваталы бронированного чудовища. Огромный тёмно зелёный, почти чёрный рак зловеще выполз из темноты, по-хозяйски подмял под себя какую-то добычу, два раза стрельнул хвостом и молнией исчез в родившем его мраке, оставив за собой быстро опавшее облачко мути.

На этом кишащем жизнью берегу, в полуденной тени густого краснотала Профессор вырыл нору. Узкий вход, широкая удобная спаленка, устланная сухой травой. Под травой в укромных местах Профессор спрятал несколько орехов, пару кучек зерна, съедобные корешки.
Есть в природе такое явление - одинокие крысы. Это сильные взрослые пасюки, которые покидают крысиную популяцию и живут вдали от человеческого жилья и крысиного сообщества. Иной раз найдется где-нибудь над речкой обитаемая нора, подходы к которой замусорены улиточьими панцирями и остатками недоеденных лягушек. Заинтригованные исследователи начинают выяснять, караулить – что за страшный зверь здесь живёт? А живёт здесь обыкновенный пасюк-отшельник.
Крысы, как люди - животные общественные, но не стайные. У них нет такого сложного распределения ролей, как, например, в волчьей банде. Главный крыс в большом крысином сообществе выполняет роль не вожака, а доминанта. И все его доминирующее положение часто выражается в том, что он без помех дает волю своему не всегда ангельскому характеру. Встречаются крысы, которые не мирятся с этим, но и не рвутся к доминирующему положению сами. Чувствуя в них смутную угрозу, доминант преследует таких с утроенной энергией. Вот эти крысы и покидают общество, предпочитая сытой, но полной унижений жизни одиночество и порой совсем не сладкую свободу.
Правда, к людям они тянутся все равно... Кстати, одинокого крыса нельзя назвать вредным грызуном. Ведь отшельник не портит фруктов-овощей, не оставляет потомства, и занимает, скорее, экологическую нишу мелкого хищника.
Вероятно, Профессор по складу характера был из числа пасюков-отшельников.
Охотничий участок Профессора по площади приближался к дачным владениям средней руки "нового русского" - примерно пятьсот на четыреста метров. В разных концах своей территории Профессор устроил несколько нор и убежищ, и отдыхал то в одной прохладной резиденции, то в другой. Территория делилась на центральную зону, длиной около семидесяти метров, которую Профессор ревностно охранял, и периферию, где хозяин хотя и бывал регулярно, но к чужакам относился лояльнее.
Вообще, участок Профессора надо было мерить не площадью, а длиной - частью берега, вдоль которой Профессор разгуливал по своей территории. Иногда Профессор уходил от дома чуть ли не на километр, после чего возвращался домой. Но не от хорошей жизни Профессор совершал длинные прогулки. Всё зависело от того, мог ли Профессор для пропитания поймать достаточно лягушек, улиток, мышей. Мыши, кстати, были излюбленной добычей Профессора.
Одним словом, длительные прогулки Профессора зависели от качества наполнения его живота. Была бы столовая рядом, стал бы зверик лапки бить!
Однажды на территорию Профессора забрёл крысёнок. Скорее, не крысёнок, а не совсем повзрослевший пасючок. В любом случае, молодой крыс – не соперник взрослым крысам ни в плане добывания пищи, ни в деле продолжения рода. Профессор столкнулся с молодым, когда выходил из норы.
Молодой перепугался, увидев белого гиганта, сжался в комок и, вероятно, приготовился к быстрой смерти. Профессор понюхал пришельца, презрительно чихнул, и пошёл на обход территории.
Плотно закусил земляной жабой, полакомился пятком улиток, и, напихав за щеки зёрен в запас, вернулся домой.
Молодой, как это ни странно и неприятно, сидел на прежнем месте, осматривался и принюхиваялся. Большой крыс забрался в нору, заткнул вход, чтобы никто не мешал, спрятал под траву зёрна, и стал думать, нужен ли ему постоялец. Взвесив все "за" и "против", решил, что компаньон – это не так уж плохо. Конечно, он будет есть его еду и спать в его гнезде, но Профессору в последнее время было как-то одиноко и … Пусть живёт. Профессор распечатал вход и позволил новому приятелю войти. Молодой осторожно вполз в нору, принюхался, тут же нашёл припасённые крысом зёрна и стал жадно уплетать их. Профессор вздохнул: оголодал парнишка. Он вылез из гнезда, вырыл из земли вкусный камышовый корешок и положил его перед гостем. Второй корешок съел сам и улёгся спать.
Проснулся оттого, что кто-то тыкал в него прохладным носом. Профессор открыл глаза и увидел перед собой молодого. Тот робко заглянул в глаза большого крыса, и, словно догадавшись, что Профессор любит больше всего, начал покусывать ему давно чесавшееся плечо. Белый гигант благосклонно разрешил пришельцу делать это приятное ему дело, и молодой понял, что они подружились.
Профессору не понравилось, что его новый приятель изрядно перепачкан – сам-то он в последнее время пристрастился к чистоте. С тех пор, как Профессор оказался на воле, он понял, что быть чистым – выгодно. Добыча тебя не чует, значит, охотиться легче. И ты оставляешь за собой меньше пахучих следов – значит, другим хищникам тебя выследить сложнее. Несмотря на протестующие вопли, Профессор завалил молодого на спину и, усевшись на него, вылизал гостя сверху донизу. Процедура молодому в конце концов понравилась. В благодарность он стукнул Профессора лапкой по носу, приглашая старшего товарища поиграть, и побежал вон. На улице давно была ночь, но это не остановило крыс. Крысы не спят всю ночь напролет - они спят интервалами в течение суток. И часто настроены особенно игриво как раз ночью. Профессор решил, что после сна самым полезным делом будет заняться спортом, и бросился за молодым. В течение получаса они носились по всей округе. Молодой был юрок и мог протискиваться в щели, недоступные для большого крыса, но Профессор лучше знал свою территорию и под конец загнал соперника в угол, перевернул его на спину и наградил изрядным шлепком, дав понять, что игра окончена. Вскочив, молодой хотел продолжать игру, но уставший Профессор ушёл в нору и лёг, закупорив вход своим задом и оставив гостя наружи. После тщетных попыток отодвинуть большого крыса, молодой уснул рядом со входом.
Поспав с полчаса, Профессор проснулся и почувствовал, что пора закусить. Он откопал две кучки зерна, одну побольше – себе, другую поменьше – гостю, и пригласил молодого в нору. Молодой тут же кинулся к большой кучке. Профессор оттолкнул гостя, но тот не понял, где ему разрешили есть, и снова кинулся к "столу" Профессора. Профессор сел на своё зерно и притворился, что никакой еды у него нет. Побегав вокруг Профессора, молодой тяжело вздохнул, огляделся и, увидев маленькую кучку зерна, бросился к угощению. Крысы спокойно поели.
Слабая крыса подползает под сильную крысу, когда хочет показать свою покорность. Молодой то и дело подползал под Профессора. Профессору надоело это беспрестанное угодничество и он затоптал крысёнка задней лапой.
Профессору лежать было жёстко, он всё время ворочался, не мог найти удобного положения. Наконец, положил голову на молодого – так ему показалось удобно. Молодой не возражал, даже лизнул Профессора в ухо: гостю стало тепло. Устроившись поудобнее, оба крыса уснули.
За неделю молодой окреп, обследовал окрестности и привык к территории, контролируемой Профессором. А в Профессоре снова проснулся дух бродяги. Оставив надёжно меченую помётом территорию младшему приятелю, Профессор отправился дальше.

=2=

Ближе к вечеру, за околицей одного из бывших совхозов, Профессора накрыл сильный дождь. Профессор огромными скачками помчался к жилищам людей, впрыгнул в какой-то хлев и натолкнулся на крупную чёрную крысу с выводком крысят, кормившихся зерном, рассыпанным хозяевами для семейства индюшки. Свирепо вереща, крыса кинулась на чужака. Профессор не стал связываться со злющей хозяйкой. Натренированный лазить по бетонным стенам, он легко вскарабкался на чердак по кирпичной кладке и спрятался в старой соломе.
По запахам и звукам, возносившимся к нему, Профессор определил, что внизу жило большое сообщество чёрных крыс. Жили крысы беззаботно, вели себя шумно и бесцеремонно: бегали по всему хлеву, играли, дрались, воровали из кормушек домашних животных пищу.
В отдельных загородках жили корова и пять овец. Все жевали сено, какое-то зерно и комбикорм. В маленьком загоне развалилась перепачканная в собственном навозе свинья, которую хозяева кормили пареными отрубями и отходами с кухни. Свинья ела неаккуратно, вышвыривала пищу из корыта. Жирная неряха большей частью спала. Крысы бегали по её клетушке, подбирали еду с пола, залезали в корыто свиньи, а самые наглые грелись на спящей свинье. Свинья недовольно хрюкала и, не открывая крохотных глазок, отмахивалась от надоедливых соседей широким ухом.
В загоне индюшки питалась только Чёрная и её крысята. Похоже, в местном крысином сообществе Чёрная была главной.
Вниз Профессору можно было не спускался. В соломе он нашёл остатки зерна. Судя по запахам – здесь же водилось множество мышей. По углам чердака гнездились сизые голуби, в их гнёздах лежали яйца и недавно вылупившиеся голубята. Так что с пищей проблем не было.
Несколько дней Профессор хозяйствовал на чердаке один - чёрные крысы по стенам лазить не умели.
Однажды в хлев заглянул хозяин. Увидев в загоне индюшки пирующих крыс, громко заругался, прыгнул в загон и передавил сапожищами крысят. Большая крыса успела спрятаться под пол.
Следующим утром хозяин с ведёрком, наполненным зерном, вошёл в хлев, и сердце у него оборвалось. Индюшка в панике бегала по загону, а семнадцать индюшат бесследно исчезли.
Хозяин удивлённо проверял закоулки. Куда делись индюшата? Лисица унесла? Собака загрызла? Но хлев из кирпича, а дверь постоянно заперта!
Вдруг хозяин прислушался. Где-то сдавленно пищали индюшата. Писк доносился из-под пола!
Хозяин взял топор, оторвал одну половицу, другую… Вот они, все семнадцать индюшат! В крысином гнездовье!
Каждому индюшонку крыса перекусила ножки и через дыру в половице перетащила всех в гнездовье, создав запас "живого" корма.
Хозяин вытащил индюшат, сложил их в корзину и унёс. Вернувшись, прибил на место половицы, а возле крысиного лаза поставил капкан на проволоке.
Ночью Профессор слышал, как громко лязгнул капкан, и заверещала от боли Чёрная.
Утром хозяин пришел чистить хлев. Громыхая капканом, оскалившись и хрипя от ненависти, Чёрная бросилась на человека. Хозяин отпрыгнул – он не ожидал, что крыса попадёт в капкан в первую же ночь, не ожидал такой злобной атаки. Крыса бешено визжала. Хозяин отступил ещё дальше, схватил лопату и размахнулся, чтобы прибить зверя. Изогнувшись, чёрная дьяволица словно пилой-циркуляркой отхватила зажатую капканом лапу и, оставив кровавый след, скрылась в подполье.
Хозяин объявил войну крысам. Он наставил в хлеву множество капканов, рассыпал в норы отравленные приманки. Крысы гибли, но гибли не те, кого хотел уничтожить хозяин. Он тщательно осматривал погибших крыс – инвалидки с отгрызенной ногой среди них не было. В отместку крысы изгрызли в щепы пол, устраивали под полом до того громкую возню, что корова не хотела заходить в хлев. На ногах ее хозяин стал замечать кровяные коросты.
Однажды, когда в капкан попалась очередная крыса, разъярённый хозяин облил её бензином и запустил в крысиный лаз. Вереща от ужаса и боли, живой факел скрылся под полом.
Хорошо, что его соседи не умеют лазить по стенам, подумал Профессор. Но от боли и на стену полезешь. Горящая факелом крыса на чердаке с сухой соломой будет очень не кстати, решил Профессор и этой же ночью покинул место локального межвидового конфликта.

=3=

На другой околице совхоза стояло несколько зернохранилищ. Во времена хорошие эти зернохранилища ломились от зерна. Колхозники вполне успешно боролись с мышами и крысами, вовремя травили немногочисленных серых разбойников, периодически появлявшихся в складских помещениях. Но наступили времена смутные, перестроечные, совхоз обнищал, зернохранилища запустели, крестьянам стало не до крыс и мышей – самим бы выжить.
И у крыс существуют свои Колумбы и Магелланы, способствующие распространению вида и сводящие на нет все дератизационные мероприятия хозяйственников и специалистов. В пустующие помещения с разных концов прилегающей территории проникли крысы, принадлежавшие к разным семьям.
Сначала одиночные крысы, поселившиеся в зернохранилище, боялись друг друга. Тем не менее, случались серьёзные драки, особенно, если животные бежали вдоль стены друг другу навстречу и сталкивались на больших скоростях. По-настоящему агрессивными крысы стали, когда освоились с новым местом и принялись делить территории и принюхиваться друг к другу, чтобы объединиться в семейные пары.
Одна пара создалась раньше. Совместными усилиями длиннохвостая семейка начала тиранить одиноких соседей. За три недели они доконали полтора десятка соперников.
Оба супруга победоносной пары вели себя одинаково жестоко к побежденным сородичам. Но он всё же предпочитал терзать самцов, а она - самок. Побежденные крысы почти не защищались, отчаянно пытались убежать и, доведенные до крайности, бросались туда, где крысам удавалось найти спасение очень редко, - вверх. Вместо сильных, здоровых животных по складу бродили израненные, измученные твари, которые средь бела дня совершенно открыто сидели высоко на перегородках или на оборудовании - явно чужие на складе. Задние части спин и хвосты, куда преследователи кусали убегавших, у всех были изранены. Некоторые крысы умирали легкой смертью от глубокой раны и сильной потери крови. Но чаще смерть наступала из-за сепсиса, особенно от тех укусов, которые повреждали брюшину. Многие животные погибали от общего истощения и нервного перенапряжения.
Череда кровавых трагедий привела к тому, что самая сильная пара крыс завладела всем складом.
Самка рожала каждые три-четыре недели по десять-пятнадцать крысят. Кормов в складе оставалось достаточно – то в одном углу огромного зерносклада под полом находили ворох засыпавшегося сквозь щели зерна, то в другом углу. В общем, жили крысы сытно.
В возрасте двух месяцев крысята становились половозрелыми и сами начинали плодиться. Через несколько месяцев поголовье семьи в зерноскладе приблизилось к полутысяче.
Насколько жестока была эта полутысяча?
Казалось, трудно представить себе жестокость сообщества, которое образуется из потомков победоносных убийц! Но… Безжалостный к противникам в недалёком прошлом самец был беспредельно нежен к своим многочисленным внукам и правнукам. Когда малые дитяти шалили так, что покоя от них не было, самец прижимал их передними лапами к земле, причем так, что мальцы оказывались пузом кверху и начинал их воспитывать как любящий папаша.
Миролюбие, даже нежность, чем отличается отношение млекопитающих матерей к своим детям, у крыс свойственны не только отцам, но и дедушкам, а также всевозможным дядюшкам, тетушкам, двоюродным бабушкам и так далее, и так далее - до бесконечной степени родства. Матери приносят все свои выводки в одно и то же гнездо, и вряд ли можно предположить, что каждая из них заботится только о собственных детях. Крысы устраивают "ясли" для малышей и снабжают пищевым довольствием старых слепых собратьев, которых в случае опасности перетаскивают в укромное место. На хворых же собратьев такое великодушие не распространяется: крысы их просто-напросто пожирают.
Даже в волчьих стаях, члены которых так учтивы друг с другом, звери высшего ранга едят общую добычу первыми. У крыс стая сплоченно нападает на крупную добычу, и более сильные ее члены вносят больший вклад в победу. Но затем именно меньшие животные ведут себя наиболее свободно - большие добровольно подбирают объедки меньших. Так же и при размножении: во всех смыслах более резвые животные, выросшие лишь наполовину или на три четверти, опережают взрослых. Молодые имеют все права, и даже сильнейший из старых не оспаривает их.
Серьезных схваток внутри этой гигантской семьи не бывает никогда. Случаются, конечно, мелкие трения, которые разрешаются ударами передней лапки или наступанием задней, но укусами крайне редко.
Внутри стаи не существует индивидуальной дистанции. Напротив, крысы - "контактные животные": они охотно касаются друг друга. Церемония дружелюбной готовности к контакту состоит в так называемом подползании, которое особенно часто наблюдается у молодых животных, в то время как более крупные чаще выражают свою симпатию к меньшим - наползанием. Интересно, что излишняя назойливость в таких проявлениях дружбы является наиболее частым поводом к безобидным ссорам внутри семьи. Если взрослому зверьку, занятому едой, молодой чересчур надоедает своим подползанием, то первый обороняется: бьет второго передней лапкой или наступает на него задней. Ревность или жадность в еде почти никогда не бывают причиной агрессии.
Если крысы находят новую, до тех пор не знакомую им еду, то в большинстве случаев первый зверек, нашедший ее, решает, будет семья её есть, или нет. Стоит лишь нескольким животным из стаи наткнуться на приманку и не взять ее - ни один из членов стаи к ней больше не подойдет. Подозрительную приманку крысы метят мочой или калом. Хотя метить наверху должно быть крайне неудобно, однако на высоко расположенной приманке часто можно обнаружить помет. Но что самое поразительное - знание опасности какой-то определенной приманки передается из поколения в поколение и надолго переживает ту особь, которая имела неприятности, связанные с этой приманкой. Борьба с крысами тем и усложняется, что крысы передают опыт и распространяют его внутри тесно сплоченного сообщества.

Склады забросили – а кому они нужны, без зерна! Оставили, правда, при складах сторожа, который жил здесь с женой, детьми и собакой. Если за постройками не приглядывать, то хозяйственные крестьяне растащат эти огромные склады по досточкам и кирпичикам для домашних нужд. Пример тому был. Стены коровника, возведённые из железобетонных кубиков величиной с упаковочную коробку телевизора, через пару месяцев после того, как за ними перестали приглядывать, были разобраны и растащены неизвестно куда и незнамо когда. И, главное, как?! Ведь кладку стен из этик "кубиков" в своё время вели с помощью автокрана!
Крыс в заброшенном зернохранилище развелось столько, что десяток одичавших котов и кошек, с риском для жизни добывавших себе пропитание среди крысиного народонаселения, существенного урона тому населения не наносил.

 Отправлено: 04.04.09 17:55. Заголовок: =4= Дуновение ветра..

=4=

Дуновение ветра принесло запах огромного количества крыс. Профессор принюхался. Да! Там, в чернеющем горой складском помещении жили его сородичи. Профессор заторопился и скоро прибежал к складу. Нашёл проход в стене, протиснулся внутрь. Что-то насторожило его и не позволило броситься в гущу собратьев. Профессор взобрался на высокий забор, отделяющий один пустой закром от другого. По проводу, опускающемуся из-под потолка, вскарабкался ещё выше, залез на балку.
Голуби, громко хлопая крыльями, взлетели из-под носа Профессора. От неожиданности Профессор шарахнулся в сторону, не удержался и полетел вниз. Он плюхнулся прямо в середину серых крыс, копавшихся в остатках полусгнившего комбикорма. Крысы лишь посторонились от упавшего сверху предмета. Профессор лежал неподвижно. Что-то подсказывало ему: "Затаись, лежи неподвижно!"
Гигантская семья, состоящая из потомков одной пары, основавшей колонию, слишком многочисленна для того, чтобы каждое животное могло персонально знать всех остальных. Принадлежность к семье узнаётся по запаху, свойственному всем её членам. Неизбежно смертоубийство, если член чужой колонии по ошибке забредет не в свою колонию. То, что делают крысы, когда на их участок попадает член чужого крысиного клана - это одна из самых впечатляющих, ужасных и отвратительных вещей, какие можно наблюдать у животных. Крыса из соседней семьи может некоторое время бегать по чужой территории, и местные будут заниматься своими обычными делами, - до тех пор, пока чужая не приблизится к одной из местных настолько, что та учует чужую…
Серые родственники копошились вокруг, не обращая внимания на Профессора, рылись в гнилушках, иногда немного ссорились, но не зло, больше огрызались друг на друга, чем грызлись. Профессор встал на лапы, потихоньку двинулся из центра закрома к стене. Ему почему-то со страшной силой захотелось покинуть общество своих дальних родственников. Профессору особенно не нравился молодой, шустрый тёмно-серый пасючок. Шустрик вдруг заволновался, стал носиться по перерытой земле, обнюхивать рытвины и ухабы. Вслед за ним начали волноваться, оглядываться по сторонам и принюхиваться другие крысы.
Багровая заря вечернего солнца через узкие оконца под крышей здания высветила десятки крысиных глаз, чёрными бусинками блещущие в темноте.
На Профессора натолкнулся крепкий пасюк с дикими глазами, серый с рыжиной, с жемчужным брюхом и тёмным ремнем на спине. Хвост пасюка был словно обрублен до половины. Судя по дикому выражению морды, крыс явно был из шизонутых, нажравшихся какой-то химии, и намерения его к любому, столкнувшемуся с ним, были явно мстительными. Крыс замер, словно окаменел – то ли от неожиданности, что унюхал чужака, то ли от страха, что чужак был раза в полтора, а то и два больше его, и, к тому же необычного окраса. Тут же на Профессора почти наехала задом пятившаяся светло-серая толстуха, надменная дама среднего возраста, само воплощение устойчивости и стабильности, правда, с хроническим выражением недовольства на морде. Оглянувшись на препятствие в виде крупной седой, почти белой крысы, она брезгливо и недоверчиво принюхалась. Учуяв запах Профессора, вздрогнула, как от электрического удара, и в одно мгновение вся колония оказалась поднятой по тревоге. Настроение толстухи, показанное выразительными движениями, как искра метнулось в разные стороны и всколыхнуло колонию. Толстуха разразилась резким, сатанински-пронзительным криком, этот крик тут же подхватили все члены колонии, услышавшие его. От возбуждения глаза крыс вылезали из орбит, шерсть вставала дыбом…
И крысы начали охоту на крысу.
Все пришли в неописуемую ярость, забегали, засуетились в поисках чужака. Члены крысиного клана раздражённо и недоверчиво принюхивались, узнавая друг друга по общему запаху. Светлая толстуха и рыжеватый бесхвостый пасюк натолкнулись друг на друга, в первый момент сцепились и с ожесточением принялись биться лапами и кусаться. Они сражались в течение трех-четырёх секунд, затем внезапно остановились. Сильно вытянув шеи, основательно обнюхали друг друга и мирно разошлись.
Профессор не знал, что сам он пахнет по-другому, он чувствовал себя в обществе серых крыс своим, он был дома, так что свирепые укусы его новых друзей были для него совершенно неожиданны. Даже после нескольких серьезных ранений он всё ещё не пугался и не пытался бежать, как это делают действительно чужие крысы после первой же встречи с нападающим членом местного клана. Когда все окружающие крысы кинулись на Профессора скопом, он почувствовал, что жить ему осталось недолго. Но жить хотелось.
Профессор подпрыгнул высоко вверх и в сторону. Это был чемпионский прыжок, вынесший Профессора из-под навалившегося было на него серого злобного кусачего вала. И ещё один прыжок – поистине гигантский, благо что на Профессора уже не наседали враги-родственники, не мешали прыгать. Профессор свалился на двух неказистых пасюков, получил от них пару мелких укусов и, решив отдать жизнь задорого, мгновенно прокусил своими великолепными зубами одного и другого насквозь. Прыгая, кусая, швыряя противников, Профессор метался по складу. Все крутые зигзаги его перемещения отмечались трупами сородичей. Любой другой крыс на его месте не продержался бы и десяти секунд. Но Профессор, кроме того, что был крупнее любого своего противника, прошёл физическую спецподготовку, курсы логического мышления, тактического движения и стратегического поведения. Профессор уже оценил ситуацию, понял незамысловатую планировку складских закромов и осознанно перемещался из одного закрома в другой. Собранные им в огромную серую волну сотни крыс с диким воем, писком, стрёкотом, подобным крику потревоженного птичьего базара, катились следом, затаптывали оступившихся и упавших сородичей, разбивались прибоем о перегородки, через которые перепрыгивал белый гигант. Трудно было предугадать, кто устанет первым – беглец или преследующая его беспорядочная серая волна.
После очередного гигантского прыжка Профессор приземлился на высокую кучу рваной бумаги, перемешанной с крысиным калом, перегноем, остатками полусгнившего зерна. На этой куче сидел крыс, не поддавшийся всеобщему сумасшествию охоты толпы за одиночкой. Профессор столкнулся с этим крысом нос к носу. Доли секунды им хватило, чтобы обнюхать друг друга. Профессор столько уже метался по складу, столько раз сталкивался с серыми родственниками-противниками, так был испачкан в их крови, что давно уже пах серыми крысами, а не собой.
- Ша! – крикнул бы в подобной ситуации какой-нибудь главарь банды у людей. И в такой славной заварухе вряд ли кто услышал бы крик даже самого грозного главаря. Но крысы часть важной информации передают с помощью ультразвуков, пронзающих обычный гам и шум. Поэтому приказ крысиного главаря услышали все.
Серая волна, блестевшая злыми глазами, белевшая острыми,

 Отправлено: 04.04.09 17:58. Заголовок: =6= - Ты в вольном..

=6=


- Ты в вольном крысином братстве новичок, жил в стерильных лабораторных условиях, истории не знаешь. Так что давай я расскажу тебе о нашем народе, - добродушно кряхтел старый Король, устраиваясь поудобнее в своей спальне после того, как Профессор прокопал ход из своей норы и сделал спальню по соседству с королевской, а точнее сказать – расширил королевскую. – Если ты не знаешь истории своего народа – ты потерян для народа. Народ и личность без истории – что ребёнок без матери: его можно обмануть, совратить, обольстить, уговорить, купить, можно вылепить из его сознания всё, что хочешь – народу во вред и врагу во благо.
Общая спальня получилась довольно просторной. В длину оба крыса могли лежать, растянувшись нос к носу, а ширина спальни превышала длину каждого крыса с подогнутым хвостом. Высота спален для крыс была не важна, и обнюхать потолок можно было, слегка задрав голову. В разных концах спальни крысы обустроили себе гнёзда, натаскав в нору сухой травы, бумаги и прочего пригодного материала. Король со смущённым видом сложил у своего гнезда несколько самых ценных, на его взгляд, блестяшек. Зачем они ему – он и сам не мог объяснить. Просто нравились. В спальни едва проникал сумрачный свет через длинные входы, поэтому крысы, с их никудышным зрением, ориентировались по запаху и ощупывая окружающее пространство усами.
- Крысы – древнейшие спутники человека, - рассказывал Король. - Кто знает, может уже в каменном веке мы начали досаждать людям своим присутствием. Трудно назвать другое животное, к которому люди относились бы с таким удивительным единодушием, как к крысам: у большинства людей мы вызываем омерзение и брезгливость. Такое отношение сформировалось в древности, когда появление крыс в городах и деревнях предвещало начало эпидемии чумы. Ужас людей перед "черной смертью" порождал суеверные представления о могуществе крыс и страх перед нами. Но, с другой стороны, в Индии уважение к крысе столь велико, что существует даже храм, где всё создано для крыс. Храм кишит крысами. Если посетитель случайно раздавит зверька, ему придется отлить его из золота или серебра и поставить в храм. Считается, что если человеку повстречается в храме белая крыса, то ему повезет в жизни, так как в образе белой крысы на землю нисходит сама богиня Карани Мата. Так что, ты у нас – олицетворение богини, ты у нас крыса, приносящая счастье! – добро хохотнул Король. - И по японским поверьям, крыса на редкость удачливый и добропорядочный зверек, символ богатства и процветания, приносит счастье и поселяется только в домах зажиточных людей. "Хотите разбогатеть – пригласите крысу", – советует японская мудрость.
Довольный Король вытянулся на сухой подстилке и, прикрыв глаза от удовольствия, наставлял молодого Профессора. Профессор, как и подобает воспитанному крысу, выкусывал блох из шерсти уважаемого им Короля. Впрочем, делал это Профессор не только из чувства уважения к старшему товарищу, но больше из тех соображений, что жить с Королём ему придётся бок о бок, поэтому лучше очистить соседа от беспокойных насекомых сразу.
- Несмотря на новейшие яды и отравы, люди проигрывают войну с нами, с "этими отвратительными созданиями", как они говорят о крысах. А ведь среди людей были мастера, которые собирали крыс в огромные стаи и отправляли их куда угодно. Мне рассказывала моя бабушка, а ей рассказывала её бабушка, которой, в свою очередь тоже рассказывала бабушка, что в старые времена на одной из мельниц, где в большом семействе жила наша прародительница, хозяин решил вывести крыс. Он съездил куда-то и привёз с собой сухонького мужичка. Мужичок ходил по мельнице, заглядывал во все закоулки, стучал по полу и стенам палочкой, да приговаривал: "Ваш повелитель пришел. Слушайте меня". Затем вышел во двор, ножом очертил на земле круг и велел открыть настежь ворота."Hу, хозяин,- сказал он,- на кого ты сердит? Кому крыс твоих отправить?" "Hи на кого я не сердит,- замахал руками мельник.- Пусть идут куда хотят". Мужичок вышел за ворота и воткнул нож посреди дороги с наклоном рукоятки от мельницы. Потом встал на колени в начертанный круг и начал что-то сосредоточенно нашептывать. Затем резко поднялся, взмахнул рукой и громко сказал: "А теперь идите, куда хотите!" И тут произошло невероятное! Из всех дверей и щелей мельницы повалило огромное количество крыс. Они бежали в полной тишине, без писка, и направлялись прямо за ворота по дороге, куда указывал наклон ножа. И ни одна крыса не переступила круг, в котором стоял мужичок. Прошло несколько минут, и все крысы скрылись вдали. "Закрывай ворота, хозяин,- сказал колдун.- Всех крыс я вывел".

- Наше крысиное сообщество и общество людей по своей социальной организованности очень похожи. Я в своей крысиной семье – король. Я в своей семье царь и бог. Точнее – король и бог. Но выше меня - сторож. Он не царь и не бог, но он охраняет наши склады-зернохранилища. А в другом складе-зернохранилище живёт другая крысиная семья, над которой я не властен. Но над ней стоит тот же хозяин-сторож. Так что, если разобраться, мы, крысиные короли, короли только в своих крысиных стаях-семьях. Как говорят люди, губернаторы в своих губерниях. На правах полноправных королей. А хозяин-сторож над нами президент. Не сказать, что он нам указывает, как жить, чем питаться и где рыть норы, но… При большом желании сторож может очень сильно попортить нам жизнь – развести стаю кошек, например. Хозяйские коты, которые живут у сторожа в доме, наш парламент. Им рискованно появляться среди народа – народ их съест! Но коты-парламентарии устанавливают законы над нами – сколько крыс и когда изничтожить. Если крысы живут тихонько и не покушаются на хозяйское добро, то и коты живут тихо, жрут хозяйскую похлёбку, нас не трогают. Но если крысы обнаглеют и начнут тревожить хозяина, воровать что-нибудь, он натравит на нас котов, и те будут вынуждены отловить несколько крыс нам в назидание и хозяину в оправдание. Котам-парламентариям мы постоянно носим взятки. На изысканные отбросы они не смотрят, крысам приходится красть хозяйские продукты. Коты слушают проклятия хозяина по поводу воров-крыс, утащивших у него колбасу, и прислушиваются к приятному урчанию собственных желудков, в которых переваривается та колбаса.
На слишком наглых крыс хозяин иногда охотится с лопатой: ждёт у выхода из норы и без судебного разбирательства и объявления приговора рубит провинившимся головы. Потому что всякая наглость наказуема. А хозяйский сын, наш олигарх, подкармливает свою крысу-лобби – за это крыса-лобби не пускает к нему в комнату чужаков и не грызёт лишнего.
Каждую весну у нас проходят выборы президента из числа кандидатов, которые могут носить человечьи башмаки. Если у тебя нет башмаков – ты не имеешь права баллотироваться в президенты. Таким образом, в президенты баллотируются хозяин, его жена и сын. Кандидаты в президенты весной выбрасывают старую обувь на помойку, крысы должны проголосовать, отгрызая от понравившейся обуви кусочек. Чей башмак будет сильнее изгрызен – тот и президент. Приезжают мусорщики, увозят мусорный бак на подсчёты результатов. Каждый крыс грызёт башмак в темноте, по запаху. И не знает, чей башмак стал меньше всех. До сих пор нам сообщают, что каждые выборы выигрывает сам хозяин.
- Чушь какая-то! – пробормотал Профессор. – Игры какие-то детские! Парламент, выборы хозяина… Это же… Это же чушь! Зачем это нужно?!
- О, дорогой… Это большая политика! - Король хитро посмотрел на Профессора. – Ты совсем не знаешь моего народа! Народу это очень нужно! Народу надо показать его значимость, народу надо показать, что он движет жизнью, а не жизнь швыряется народом. Народу нравится иллюзия, что он, народ, волен выбрать себе хорошего правителя и сместить плохого. И народу совсем не надо знать, что они всего лишь разменные фишки в руках крупных игроков. И во власти игроков поменять десять зелёных фишек на одну красную, или подарить горсть белых фишек неудачному игроку-приятелю.
Да и сами мои подданные больше всего на свете любят играть. После того, конечно, как хорошо поедят. Если, например, несколько крыс послабее кусают одну посильнее за неправильное поведение, то такая игра называется "критика", а если две группы крыс грызут друг друга за хвосты до тех пор, пока одна из них не подчинит себе остальных, то такая игра называется "политика местного уровня".
Или вот, например… В нашей стае есть крысы, по складу характера не годные к политике и управлению крысиным сообществом. Но они обладают прямо-таки сказочной живучестью. Например, могут съесть любую отраву и, помаявшись поносом, выжить. Поэтому таких крыс мы используем для опробывания незнакомой пищи. Любая нормальная крыса трижды погибла бы на опасной работе, а эти ничего, разве что катар желудков зарабатывают со временем. Это наши крысиные герои! – с пафосом объявил Король и пренебрежительно шевельнул лапой.
Полежали молча. Король думал о народе, Профессор о том, как легко этим народом "рулить".
- Если взглянуть на мой народ со стороны, - сделал философское заключение Король, - то покажется, что все мы одинаковы: одинаковые серые шубки, одинаковые длинные усатые морды, одинаковое тонкое попискивание и одинаковые острые зубки. У всех одинаковая внешность, у всех одинаковое поведение. Но это же великолепно - все так предсказуемы в своей одинаковости! Поэтому я борюсь за одинаковость моего народа. Такими легче управлять!

- Что такое стая? Многие думают, собралось много ворон на падали – они стая. Или сто мух над кучкой. Нет, это не стая. Стая – это когда отдельные особи данного вида реагируют друг на друга сближением. Инстинкт, собирающий животных, обладает огромной силой, и притягивающее действие, которое оказывает стая на отдельных животных, возрастает с размером стаи. Чувство стаи может даже погубить животных. Овец, например, трудно загнать на бойню. Они чувствуют, куда их ведут. Но в любой стае есть вожак. И на многих бойнях есть "подставной вожак-предатель", которого ставят во главу стаи-стада и он ведёт овец на бойню. Отвёл одно стадо на заклание, идёт за другим. Часто – сам идёт, никто его не гонит. Работа у него такая! Или же, к примеру, стадо, которое переходит дорогу… Если одна половина стада уже успела перейти на ту сторону перед движущимся транспортом, вторая половина стада бросается под колёса автомобиля или поезда, устремляясь вслед за успевшими перейти дорогу собратьями. Или, взять крыс, например. Если наша стая найдёт себе место, где очень хорошее питание, то нас расплодится столько, что мы сожрём всё и начнём дохнуть от голода – чувство стаи не позволит большинству покинуть стаю.
Каждая крыса – мелкий хищник. Но объединённые в стаю мы становимся настолько сильны, что нам не страшны ни кошки, ни собаки, ни другие, более крупные враги. Есть, конечно, одиночки, которые покидают стаю… Но возможностей выжить у таких одиночек в бесчисленное количество раз меньше, чем у членов стаи. Наблюдая такое, поневоле засомневаешься в человеческой демократии и станешь сторонником тех политиков, которых люди называют правыми и националистами.
Одним словом, если хочешь стать сильным, объединяйся в стаю. Взять, к примеру, мелких рыб. Каждая из них поодиночке беззащитна перед хищником. Каждая рыба поодиночке слаба, у неё нет зубов, у неё нет ядовитых желёз, ей нечем защищаться. Единственное спасение для таких рыб – сбиться в стаю. Они мельтешат перед мордой хищника, и уже этим сбивают его с толку. Чтобы кинуться на добычу, хищник должен выбрать из стаи одну особь. А как выберешь, если перед тобой мелькают сотни рыб? Люди удалили одной-единственной рыбе из стаи часть мозга, отвечающую за реакции стайного объединения. Такая рыбёшка выглядит, ест и плавает, как нормальная, но ей стало безразлично, если никто из товарищей не следует за ней, когда она выплывает из стаи. Если она видела корм или по какой-то другой причине хотела куда-то, то решительно плыла туда, а вся стая кидалась следом. Искалеченное животное как раз из-за своего дефекта, с деформированным рефлексом безопасности, стало лидером стаи! И, лишённая рефлекса безопасности, такая рыбёшка-псевдолидер погубит стаю!
Не то же самое происходит у людей-политиков?! Такие лидеры теряют ощущение сохранения стаи – ради жирного куска они готовы шарахнуться в любую сторону и если стая последует за ними, многие погибнут! Такому "лидеру" с кастрированными мозгами наплевать на стаю. Он-то останется сыт!
Внутривидовая агрессия, разделяющая и отдаляющая сородичей, по своему действию противоположна стадному инстинкту, так что - само собой разумеется - сильная агрессивность и тесное объединение несовместимы. Однако умеренное проявление обоих механизмов поведения вовсе не исключает друг друга. И у многих видов, образующих большие скопления, отдельные особи никогда не переступают определенного предела: в моей стае крысы постоянно дерутся между собой, но крайне редко драки бывают кровавыми.
Мы, крысы, постоянно живём рядом с людьми. Я наблюдаю за жизнью людей, я изучаю их. Редко какие животные убивают добычу с целью иной, кроме накормить себя и сородичей. Человек убивает просто так. Убивает много, убивает до тех пор, пока есть кого убивать, и есть чем убивать. Человек – самый жестокий хищник на земле. Познав людей, я полюбил зверей…
Наш Бог и их Бог един. Но люди почему-то считают себя богоизбранными. Почему? Потому, что они строят дома? Но и мы роем норы. Потому, что они делают разные сложные машины? Чтобы выжить в природе с помощью машин большого ума не надо. Мы выживаем в самых неприспособленных условиях, в этом отношении мы лучше человека. Потому что мы – часть природы. А человек – отторгнутая природой опухоль, которая уничтожает природу. Так кто же ближе к природе, а значит и к Богу? Мы! И то, что люди изображают Бога в виде бородатого человека – это обольщение человека. Бог выглядит как Бог. А каков Бог – никто не знает.

=7=

К удивлению Профессора, прощённый крыс не только не стал покорнее, но сразу поднялся на несколько ступенек по иерархической лестнице. Он даже заявил о своём праве драться с Королём!
- Всё правильно, - грустно усмехался Король. – В моей семье все, переступившие грань дозволенного, погибали. Он первый из тех, кто нарушил мой закон, и, подвергнутый наказанию, остался жив! Значит, рассуждает стая, Прощённый в чём-то сильнее Короля! Зря я тебе уступил… Правитель должен выслушивать советы и поступать по-своему. Скоро Прощённый наберётся сил, наглости и захочет занять моё место. А мой возраст уже не для драк.
- Я убью его! – пригрозил Профессор.
- Где ты его найдёшь? Он скрылся. И ни одна крыса не подскажет тебе, где он прячется. Психология стаи: укрывать своих, если их ловят. Беда вот ещё в чём: он приблудился к нам совсем маленьким. Любопытным был до безобразия. От чего и пострадал - ему в детстве не только хвост отшибло, но и голову сильно прищемило мышеловкой. Люди выбросили его тело на помойку, но он оклемался. С тех пор ведёт себя не как нормальные крысы. Ненормальная смелость в нём перемешана с патологической трусливостью. Огромное самомнение увенчано изрядной долей наглости. И напрочь отсутствует чувство сохранения вида. В психологическом развитии он тормознулся в возрасте подростка. Подростковое поведение терпимо и простительно в соответствующем возрасте. Но когда взрослый руководствуется подростковыми принципами – это беда. Ярчайшая поведенческая особенность подросткового возраста - пробовать социальные нормы и правила "на прочность" и через это определять границы допустимого в своем поведении. Считая себя революционерами в жизни, "подростки" презирают ретроградов-реалистов, ниспровергают социальные нормы и доказывают несостоятельность классических авторитетов. А главное для ниспровергателей устоявшихся правил общества - не суть, главное для них, и это естественно для психологии подростков – действие, импульс, главное – сам факт ниспровержения, главное – война. С возрастом большинство индивидуумов умнеет и приходит к выводу, что ниспровержение классических авторитетов – дело неблагодарное, и, более того – глупое. Поумневшие с возрастом индивидуумы возвращаются к устоявшимся правилам поведения, к принятым этическим нормам… С возрастом приходит мудрость. К сожалению, иногда возраст приходит в одиночку.

- Вернёмся к нашему Прощённому. До тех пор, пока он - рядовой крыс, недостатки характера Прощённого подвергают опасности только его жизнь. Ну, немножко мешают жить окружающим. Если он станет доминантом, и им овладеет какая-нибудь патологическая идея, для воплощения в жизнь своей идеи он пожертвует стаей. Но сначала он убьёт меня.
- Я буду защищать тебя!
- В жизни стаи бывают моменты, когда доминанту бросают вызов перед стаей, и доминант обязан доказать, что он по праву занимает своё место.
- А снова "затанцевать" ты его разве не сможешь?
- Я могу "затанцевать" только крысу, отягощённую чувством собственной вины передо мной…

Профессор плохо разбирался в политике, но он знал, как поправить и продлить здоровье. Они с Королём стали совершать длительные вылазки по берегу речки, на огороды колхозников, на луга, чтобы найти нужные растения.
- Капуста брокколи богата селеном, она защищает от рака, - указывал Профессор Королю, какое растение на огороде надо грызть. А в клубнике и шпинате много антиоксидантов, они омолаживают организм и продляют жизнь.
- Перепелиные яйца тоже продляют жизнь, - искал гнёзда перепёлок на лугу Профессор.
- Ешь чернику, она улучшает память и координацию движений, - указывал Профессор на кустарник, когда они с Королём обследовали болотце у речки.
И Король на самом деле стал чувствовать себя бодрее и сильнее. По многу раз в день Король дрался с Профессором. Конечно же, это была имитация драки, тренировка. Король стал выносливее и более умелым в драке.
- Похоже, я смогу дать отпор Прощённому, - задумчиво сказал Король. – Но вряд ли он осмелится бросить мне вызов, пока ты рядом со мной. Тебе придётся уйти на время.
Но уйти Профессор не успел. Однажды, когда Король вылезал из своей норы, сверху на него бросился Прощённый, всего один раз моментальным движением куснул Короля в горло и исчез. Учуять противника Король не смог, ведь все крысы пахнут одинаково. Шея Короля стала опухать на глазах. Король терял силу.
- Прошу тебя, - обратился умирающий к Профессору, - не покидай стаю. Прощённый, убивший доминанта, теперь сам станет доминантом – и никто не воспротивится этому. Но он мелок в мыслях. Он погубит семью. Постарайся помешать ему.
- А если я… - Профессор не знал, как высказать слишком уж самонадеянную мысль, которая только что родилась в его мозгу.
- Если ты попробуешь отвоевать себе место доминанта? Ты не сможешь быть доминантом. Ты не лидер стаи. Хоть ты и пахнешь, как все, хоть у тебя и есть голый хвост, но ты не наш. Ты вообще не такой, как мы. Просто помоги стае, когда ей будет трудно… А меня забудут… В стае добро быстро забывают…
Король умер.

Прощённый, как и предполагал Король, стал доминантом.
- Разве вы в свободе жили? – спрашивал он крыс, приносивших ему корм. Никто не вспоминал, что умерший Король искал себе корм сам. – Того нельзя, этого нельзя, сильный не моги обидеть слабого… Я отменяю все старые законы и объявляю полную свободу! Берите свободы кто сколько сможет! Пусть сильный ест больше и живёт лучше, а ленивый пусть ест меньше и живёт хуже! Ты добыл пищу? Она твоя! В твоей воле – дать её ленивому или съесть самому!
- Свобода! Свобода! – ликовали крысы. – Каждый волен делать, что захочет!
Но многие вдруг стали замечать, что эта свобода, вообще-то, странная какая-то… Лучшие места кормёжек доставались самым хитрым и наглым пасюкам, а кто почестнее – зажили впроголодь. Лучшие норы вдруг отошли к самым зубастым, а молодым, не набравшимся сил и опыта, и старым, растерявшим свои силы на защите стаи, пришлось жить где попало…
И раньше в заброшенном зернохранилище с питанием было не густо, а теперь и совсем стало трудно кормиться.
- Я накормлю вас! – гордо пообещал Прощённый Доминант. – Мы завоюем окрестности, а потом и весь мир!
Он разослал во все стороны разведчиков искать место, подходящее для размножения стаи.

 Отправлено: 04.04.09 18:01. Заголовок: =8= Директор одинцо..

=8=

Директор одинцовского конного завода был доволен. Знающих специалистов днём с огнём не сыщешь, а тут специалист сам приехал и попросился на работу совместителем. Биолог с университетским образованием, работает сотрудником в научно-исследовательском институте, желает совместить науку с практикой. Сказал, что нужен материал для диссертации по искусственному осеменению. А когда защитит кандидатскую, то планирует остаться на конезаводе, чтобы заниматься наукой не в скучных лабораториях, а в практической жизни, так сказать.
Парень приятный во всех отношениях, и имя у него интеллигентное – Эдуард.
На работу Эдуард приезжал по выходным. Быстро освоил зоотехнические премудрости и скоро прослыл отличным специалистом.
Осеменением кобыл Эдуард занимался с поразительным желанием. В этом деле он стал таким виртуозом, что даже бывалые зоотехники головами качали от удивления. В то время как рядовые конюхи осеменяли по две-три кобылы, Эдуард успевал обслужить по пять-шесть. Причем во время этой процедуры, запустив руку в половой орган лошади, он даже песни напевал. От удовольствия, наверное.
На краю территории конезавода Эдуард купил неприметный гараж, в который ставил свою иномарку. Гараж с подвалом находился в трёхстах метрах от поселкового отделения милиции.
"Из такого машину не уведут!" – шутил Эдуард в разговорах с новыми сослуживцами.
Под гаражом располагался глубокий подвал, больше походивший на бункер. Тяжелый люк открывал узкий лаз в глубокий забетонированный каземат…


=9=


В некоем небольшом, но славном городке, ну, скажем для приличия, в городке Раздолбайске, находилась крупная торговая база, которой заведовал некий важный, как и положено должностью, завбазой. Прославился завбазой тем, что любил рассказывать знакомым анекдот про то, как один "новорусский" хвалился другому:
- Слышь, Серёга, моя фирма сделала крупные бабки на импорте ежей во Францию, и теперь я покупаю новый "мерс".
- Клёво! Только откуда столько ёжиков?
- Элементарно, братан: берётся крыса, покрывается лаком и сушится феном!!!
Всем раздолбайцам бородатый анекдот изрядно поднадоел, но, выслушивая его в десятый, а кому не повезло – в пятнадцатый раз, раздолбайцы воспитанно улыбались, а особо прилежные заставляли себя смеяться: завбазой - человек нужный и влиятельный…
Однажды на Раздолбайскую базу привезли партию комбикорма, предназначенного для отправки куда-то в свиноводческие хозяйства. Немалую, надо сказать, партию, много десятков тонн. Мешки с комбикормом рабочие аккуратно сгрузили на одном из складов, а опытный завбазой приложил определённые усилия, чтобы следящие за передвижением груза документы уведомили отправителей-получателей, что груз прошёл мимо базы. В стране полным ходом шла перестройка, а всем известно, что всякие гигантские стройки и грандиозные перестройки нужны исключительно в качестве прикрытия воровства в крупных и в особокрупных размерах. Впоследствии важный завбазой, конечно, называл три десятка в высшей степени уважительных причин, по которым предназначенный для голодающих хрюшек Поволжья гуманитарный паёк хранился на его складе.
К несчастью для важного заведующего помещение склада было, как говорят специалисты, крысопроницаемым. Сам виноват, не позаботился заранее - государственные деньги, отпущенные на дератизацию, втихаря приватизировал!
Дальнейшее нетрудно представить: если без дела лежит еда, очень скоро найдутся желающие употребить её по назначению.
Сначала на склад пробрался довольно истощавший в долгом бродяжничестве молодой крыс с обгрызенными ушами. Уши ему отгрызли сородичи за несносный характер: не по возрасту претензий было. А проще говоря – нагл без меры. Если бы к своей наглости крыс имел соответствующую силу, сородичам бы сильно не поздоровилось. Но, слава богу, если где чего лишнего заводится, то в другом месте чего-то обязательно не хватит. Так что, для восстановления порядка, сородичам достаточно было наглого, но не слишком сильного и умного крыса немного пообгрызть.
Проникнув в складское помещение, наглый крыс осторожно принюхался, поводил острой мордочкой из стороны в сторону, огляделся (жизнь и таких учит осторожности!), быстренько шмыгнул в щель между ближайшими штабелями комбикорма. Еды было под крышу!
Сутки или двое спустя по следам наглого крыса на территорию склада вошёл первый отряд крыс из основного состава.
И началось массовое переселение!
В благоприятных условиях набитого комбикормами склада крысы великолепно плодились, и им не было дела до свинок, голодающих где-то на другом конце страны.
Крысы любят грызть. Крыса грызёт, если нужно сделать ход, добраться до еды. Грызёт, если требуется накрошить какой-либо материал для гнезда. Грызть крысе жизненно необходимо хотя бы для стачивания зубов – если крыса не будет грызть, резцы у неё вырастут до неимоверных размеров! Резцы у крыс растут со скоростью двенадцать сантиметров в год! Это не говорит о том, что саблезубой крысе жить легче – всех, мол, перекусаю! С такими зубами крыса погибнет – она не сможет не только твёрдую пищу грызть – манную кашу самостоятельно есть не сможет. Всё большое хорошо до определённого размера…
Крысы грызут из любопытства. Некоторые предметы так легко и приятно грызутся, что сам не замечаешь, как от них остается стружка. Для крысы попробовать предмет на зуб так же естественно, как для человека - посмотреть и потрогать. Из любопытства грызут немного и недолго. Так, пробуют... Даже и не замечают такого грызения. Подумаешь, куснула что-нибудь на ходу! Убедилась, что предмет несъедобен, ни в какое дело не годится, и побежала дальше.
Крысы вообще – народ любопытный. Залезет молодой крыс в кладовку и вовсю гремит флаконами да пузырьками, внимание кошек и хозяев привлекает, а между делом распарывает тюбики зубной пасты, кремы разные, флаконы с моющими средствами. Все эти интересные пузырьки-флакончики так соблазнительно пахнут! А предметы, которые крысы считают на полках лишними, они хватают зубами, волокут на край полки и скидывают вниз. Наводят свой, крысиный порядок.
Может быть, крысы напьются шампуня, отравятся и умрут? Не такие ж они идиоты! От природы крыса обладает очень развитым инстинктом самосохранения. Да и можно ли вообще ждать чего-то иного от существа, предков которого сотни лет пытались отравить самыми зверскими и коварными способами!
Крыса может грызть что-нибудь просто от того, что ей не по себе. Наверное, грызёт, чтобы отвлечься и рассеяться. Такое грызение имеет упорный и бессмысленный характер. Крыса может грызть потому, что ей тревожно, она чувствует какой-то непорядок в жизни - а что ей делать, не имеет понятия. Ей остается делать то, что она умеет. А лучше всего она умеет грызть...
Очень нередко грызучесть направлена на преобразование окружающего мира. Арки, тоннели, гнезда, домики - все это крыса готова построить сама, своими зубами. Комбикорма на складе было так много, что крысы прогрызали норы и строили жилища прямо в еде.
От тесноты крысы не страдали, поскольку норы искусно переплетались в штабелях комбикорма, образуя сложную структуру вроде многоквартирного дома. Слипшийся от мочи и прочего, комбикорм оказался строительным материалом не хуже цемента. Интересно, что снаружи мешки до последнего момента выглядели целыми! А внутри мешков росли, мужали и толстели поколения крыс.
Первооткрыватели старились, росли их дети, плодились внуки - словом, по крысиным меркам, так прошёл долгий период сытой и безбедной жизни. Со временем в каждом штабеле обитало минимум по тысяче серых звериков. Собственно, это уже были не мешки с комбикормом, а мешки с крысами.
Но увы, долго ли коротко ли, а пришел-таки великий день... Раздолбайское начальство вдруг решило, что затерявшийся по бумагам груз комбикормов пора приватизировать, реализовывать и делить между собой кому-что причитается! Пришёл транспорт, пришли рабочие. Двое рабочих взяли крайний сверху мешок за углы, дернули и... О, ужас! Мешок рассыпался, а его серое пушистое содержимое в панике брызнуло в разные стороны. То же случилось со вторым мешком... третьим... пятым... десятым... В туче пыли рухнул весь штабель, затем другой, третий… И пришел конец крысиному мегаполису. Даже бывалые работники склада божились, что не видели столько крыс!
Как эти полчища крыс не загрызли работников склада, разрушивших крысиный город? Крыса, если она не голодна, не запёрта врагом в угол, если не находится в безвыходном положении, в общем-то, не кровожадна. Да, крысы кидались на стоящих у них на пути людей, отталкивались от них, как от любого другого предмета и бежали дальше. Но люди думали, что крысы кидались на них с очень злыми намерениями, отбивались лопатами и чем придётся. Несколько крыс даже убили…
Много, вероятно, белья пришлось стирать в этот день…
Для крыс наступили чёрные дни. Подумать только: жили - не тужили, и вдруг в единый миг закончился крысиный золотой век. "Шоб те жить во время перемен", как говаривали своим недругам простые древние китайцы, в отличие от своих китайцев-начальников, очень любивших разные перемены и перестройки, и плодотворно использовавших перемены для ловли жирной китайской рыбы в мутной воде великой Жёлтой реки Янцзы.
Кстати, завбазой, скормивший тонны овеществлённых денег крысам, сильно пошатнулся психическим здоровьем.

=10=

По пути на конезавод, у шоссе за городом Эдик увидел голосующего мальчика лет десяти, остановился.
- Дяденька, подвезите до Одинцова!
- Садись. Хорошего человека грех не подвезти! - разрешил Эдик и испытывающее взглянул на маленького пассажира. - Чего один путешествуешь? Слышал, наверное, убийцы и насильники везде ходят?
- А я смотрю! – хитро улыбнулся мальчик. – Если у шофёра лицо бандитское, я не сажусь.
- У меня не бандитское? – снисходительно спросил Эдик.
- Не-ет! – весело ответил мальчик.
- Что-то мы не так едем, - засомневался пацан после того, как Эдик свернул с шоссе и поехал по просёлочной дороге.
- Заедем на конезавод, это по пути, возьмём кое-что из гаража, и прямиком в Одинцово, - успокоил пацана Эдик.
Прекрасно ориентируясь в Одинцовском районе, Эдик старательно объезжал посты ГАИ и милицейские пикеты. Он не хотел, чтобы кто-то видел его с мальчиком.
Остановившись у своего гаража, Эдик попросил мальца помочь ему вытащить из подвала и погрузить в машину кое-какие вещи. Мальчик охотно спустился в подвал.
- Здесь ничего не видно! – крикнул он из темноты.
- Иду, иду! – успокоил мальца Эдик. – У меня выключатель внизу, спущусь сейчас и включу свет.
Грохнула тяжёлая крышка люка, клацнул засов, в подвале стало совсем темно.
- Темно… - боязливо прошептал мальчик.
Шёпот не уместился в тесной темноте и скользнул мальцу в уши змеиным шипением.
Вспыхнула лампочка.
От яркого света мальчик зажмурился. Через несколько секунд открыл глаза, с удивлением принялся рассматривать подвал.
На грубой ткани, застилающей верстак, разложено множество каких-то ножей с блестящими железными ручками, пилы, шприцы… Запах какой-то… нехороший… Кровь в тазу! И ножи испачканы в кровь! Пыточная камера!

Вы знаете, как рождается убийца? Серийный убийца, садист, бездушный монстр, который замучает и убьёт десятки людей, испоганит жизнь и сломает судьбы сотням?
Он рождается маленьким, красным, скользким и испачканным. Он истошно орет. А иногда рождается молча, словно опасаясь войти в мир, который ему предстоит содрогнуть ужасом своих деяний. И люди, волнуясь и опасаясь, что будущий убийца умрёт, засуетятся вокруг него, станут торопливо выковыривать из стариковски беззубого рта новорождённого убийцы слизь, хлопать по сине-багровым, с застойной кровью, ягодицам, окунать в холодную и горячую воду, колоть спасительные лекарства – оживлять, одним словом.
Из живота новорождённого убийцы торчит жуткого вида толстая, шишковатая, изгибающаяся затоптанной змеёй с поломанным позвоночником, пуповина. А иногда пуповина, будто заранее выполняя волю Всевышнего, обвивает шею будущего маньяка намыленной петлёй-удавкой…
В общем, отвратительное зрелище.

- А-а-а! – мальчик с диким воплем кинулся к лестнице.
Эдик пинком, как футбольный мяч, отшвырнул мальчика назад, под верстак.
- Я всё папе расскажу!.. – безумно кричал мальчик.
- Никому ты уже ничего не расскажешь, - буркнул Эдик, выбирая подходящую удавку.
Да, ещё ни одна жертва, попавшая в подвал, никому не рассказала об увиденном. Живые отсюда не выходили.
Несколько раз изнасиловав мальчишку во всех видах, Эдик связал ему руки и удушил, перекинув веревку с петлей через ступеньку лестницы. Затем, убедившись в смерти ребенка, подвесил за ноги на вделанный в стену крюк. Для тренировки нанес множество ударов ножом по туловищу. Из любопытства отрезал нос и уши. Наклонившись вниз головой, с интересом стал разглядывать получившийся "арбуз". Смотреть было неудобно, поэтому отчленил голову, поставил на верстак, осмотрел со всех сторон, как смотрит скульптор, изваявший удачное, на его взгляд, творение. Загоревшись творчеством, вырезал внутренние и половые органы. Снял кожу и засолил, сам не зная для чего.
При помощи анатомических ножей и топора расчленил труп.
Устал, работая. Почувствовал, что проголодался.
Из ягодицы вырезал широкий кусок мяса, поджарил на паяльной лампе, стал есть.
Закусывая, задумчиво разглядывал стоявшую на верстаке голову, о чём-то думал.
Закончив есть, взял ножовку по металлу, положил голову удобнее, вскрыл черепную коробку, удалил мозг. Выжег паяльной лампой и отскоблил от кости мягкие ткани. Возился долго, с час, наверное…
Позднее демонстрировал череп другим жертвам для запугивания. Части тела, кроме головы, вывез в лес и закопал.
Садиста уже не удовлетворяли одиночные жертвы. Днём позже он заманил в "подвал смерти" сразу троих детей. Подверг жутким пыткам одного ребенка на глазах его приятелей - обезумевших от ужаса, потерявших силы кричать и плакать. Он заставил мальчишек выбивать из-под ног подвешенного в петле товарища скамейку. Дождавшись окончания конвульсий, расчленил на глазах будущих жертв, привязанных к скобам на стене, ещё теплое тело.
- Вам я сделаю то же, - показывая окровавленные внутренности, уверил мальчишек садист.
Наверное, нет таких пыток и мучений, которые не испробовал бы на своих пленниках одинцовский мучитель. В своей пыточной он устраивал настоящие пиршества смерти, убивая по три ребенка сразу…
Из подвала Удав вывозил трупы детей с абсолютно седыми волосами...

Эдик дал себе кличку Удав.
Психиатры сказали бы, что Удав - классический образец некрофила. Высшее наслаждение, сексуальное и психологическое, он получал, созерцая смерть. Вид обезумевших от страха и боли мальчишек был для него чем-то вроде наркотика.
Говорят, таких рожают женщины, не любящие детей.
Бациллой сексуальной агрессии Эдик заразился в деспотической семье - мать была самым настоящим деспотом. Эдик видел постоянные конфликты между отцом и матерью. Причём, нападала всегда мать на отца.
Мать, похоже, не жаждала близости с отцом. И его ухаживания скорее походили на домогания. Иногда мать "сдавалась" – и родители, застигнутые желанием врасплох, не успевали даже закрыть двери в спальню. Эдик становился свидетелем полового акта – любовью это назвать было трудно. Сама же техника полового акта, стоны матери "в процессе", воспринимались Эдиком как насилие обиженного отца над постоянно обижавшей его матерью. Эти впечатления наслаивались, формировали определенный стереотип поведения, а чувство агрессии и желание причинить другому боль, повторяясь, образовывали первые разрушительные витки смерча в душе растущего мальчика. С возрастом эти витки превратились в мощный водоворот страстей, в котором тонуло всё разумное…
Его родители были заняты только собой. Недолюбленный в детстве, отвергнутый, накопивший агрессию, он – вначале робко, потом всё смелее – мстил миру, который был для него воплощен в образах "хороших детей" и женщины…

=11=

Военный автофургон катил по шоссе. Уже смеркалось, а до родного гаража в военной части оставалось ещё с полста километров.
Лейтенант недовольно косился на водителя. Ефрейтор, как его… то ли Эсамбаев, то ли Исламбаев, был жутким занудой. В какой только степи его воспитали, такого педанта. Положено грузовику ехать со скоростью шестьдесят километров в час, так и пилит со скоростью шестьдесят. И наплевать ему, что на ужин опоздает.
- Прибавил бы… По шоссе едем, не по тундре, - недовольно буркнул лейтенант.
Лейтенант служил недавно, приказывать ещё не привык, а ефрейтор был старослужащим – такие и старших офицеров слушаются по своему усмотрению…
- Я не из тундры, я из степи, товарищ лейтенант, - добродушно улыбнулся узкоглазый водитель. – А в степи у нас знаете как быстро на лошадях скачут! Только ветер в ушах свистит!
- Ну так и прибавь немного. Чтобы нас какая кляча хромоногая не догнала… Бойцам в кузове надоело уж, наверное, …
- Спят бойцы, - беззаботно отмахнулся ефрейтор. – Им без разницы где, хоть в кузове, хоть… Лишь бы начальство не беспокоило. Солдат спит – служба идёт!
Оба устали – и лейтенант, которому надоело трястись в кабине, и ефрейтор, крутивший баранку добрых четыре сотни километров. Только усталость была разная. У лейтенанта – раздражительная, которой он готов был полить любого из окружающих. А у ефрейтора, как у истинного сына Востока, философски добродушная, с горячей тяжестью в ногах и руках.
- Подфарники включил бы, - сердито буркнул лейтенант, всматриваясь в сумрачное шоссе. – Темнеет.
- Включил уже товарищ лейтенант, - с усталой улыбкой сказал ефрейтор и кивнул на светящуюся приборную доску. Весёлость ефрейтора лейтенант воспринял как насмешку: не видишь, мол. – Подфарники со щитками, света не видно.
Водитель включил ближний свет и немного прибавил газу.
"Слава Богу, - подумал лейтенант. – Может, через полчасика доплетёмся".
Серая полоса дороги монотонно ложилась под колёса УРАЛа, мотор ровно гудел, кабина даже не покачивалась.
"Точно, спят служивые в кузове", - вяло подумал лейтенант, покосившись на водителя. И ефрейтор хотел спать, через силу таращил узкие глаза.
"Усталый солдат – засыпающий солдат!" - вспомнил лейтенант истину, которую им, будущим командирам, вбивали в военном училище отцы-преподаватели. А над засыпающим солдатом нужен глаз да глаз.
"Эко раскачегарил, - усмехнулся лейтенант, наблюдая, как деревья на обочинах шоссе слились в свете фар сплошной серой стеной. Появилось ощущение, что машина мчится в туннеле. Лейтенант глянул на спидометр. Стрелка приблизилась к цифре сто. – Через пятнадцать-двадцать минут выедем из леса, а там рукой подать…"
Лейтенант закрыл глаза и задремал.
Вдруг зад машины резко понесло в сторону.
- Вай, шайтан! – удивлённо выругался ефрейтор, что есть сил выкручивая баранку и стараясь удержать машину ровно.
Машина выровнялась, но зад, словно маятник, потащило в другую сторону.
- Твою мать! – ругнулся ефрейтор по-русски, закручивая руль в обратную сторону.
- Газ сбрось! – заорал лейтенант спросонья.
- Уже, - как на маленького, огрызнулся ефрейтор.
- Тормози! – заорал лейтенант ещё громче, наблюдая, что машина развернулась почти поперёк шоссе.
- Нельзя, скользко! – заорал в ответ ефрейтор. И на этот раз ему удалось удержать машину на шоссе.
Уже с меньшей силой машину вновь качнуло маятником. Лейтенант и сам почувствовал, что машина катится по скользкому полотну. Что это? Дождь? Но по мокрому бетону машину так не раскачивает! Разлили масло? Чушь какая…
Машина, наконец, затормозилась до такой степени, что её удалось выровнять. Ефрейтор медленно съехал на обочину. Лейтенант вглядывался в серое полотно дороги. Чёрт! Шевелится! Серые зверьки! Всё пространство, которое высвечивали фары, покрыто бегущими куда-то серыми зверьками! Время от времени некоторые выпрыгивали над общей серой массой…
- Ай-вай! – удивлённо пропел ефрейтор, вглядываясь вперёд.
- Суслики, что-ли? – неуверенно спросил лейтенант.
- Серые… С длинными хвостами… Крысы! – поразился ефрейтор.
Потоки крыс, подобно мутному наводнению, снёсшему защитные дамбы во время весеннего половодья, серой пеной заполнили окрестности.
- Вай, тикать надо! – переполошился ефрейтор и торопливо включил первую скорость.
Вдруг сзади раздался взрыв гранаты. Лейтенант от неожиданности прикрыл руками голову и вжался в сиденье, а ефрейтор на всякий случай опять переключился на нейтралку.
- Что это? – сдавленным, перепуганным голосом спросил он.
Ещё взрыв… Машина просела на одну сторону. Лейтенант дёрнулся открыть дверцу. Ефрейтор грубо отдёрнул командира от двери.
- Нельзя, лейтенант! Крысы! Загрызут! Подними стёкла!
Лейтенант лихорадочно закрутил ручку стеклоподъёмника.
Раздалось ещё несколько взрывов, машина просела на все четыре угла.
- Скаты прогрызли… - безнадёжно закачал головой ефрейтор.
Из кузова послышались перепуганные крики солдат, топот, глухие удары. Крики превратились в вопли пытаемых…
Ефрейтор и лейтенант смотрели друг на друга. Выпученные глаза лейтенанта не выпадали из орбит лишь потому, что остекленели. Ефрейтор тоже понимал, что происходит в кузове. И ничем не мог помочь товарищам.
Мотор вдруг заработал толчками. Сверху на кабину что-то падало. Крысы, царапаясь когтями, скользили по ветровому стеклу, по капоту, скатывались вниз. Мотор задёргался, будто в один из его маховиков кто периодически вставлял палку.
- Крысы в моторе! – простонал ефрейтор сквозь зубы.
Отжал сцепление, включил первую скорость, зачем-то попытался проехать. Машина едва шевельнулась, а мотор, в очередной раз натужено споткнувшись, едва не заглох. Свет фар замигал морзянкой. Ефрейтор поспешно выключил зажигание.
- Зачем?! – испуганно заорал лейтенант, вглядываясь в темноту за окном.
- Если закоротит – сгорим живьем! – заорал в ответ ефрейтор.
Лейтенант замер, с ужасом прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Писк, шкрябанье, хруст чего-то разгрызаемого на фоне постоянного шелеста. Испуганно покосился в сторону кузова. Прислушался. Людей не слышно.
- Может… - умоляющими глазами посмотрел на ефрейтора.
- Не может, - жестоко ответил ефрейтор.
Из-под капота раздался крысиный вопль.
- Поджарилась, с-сволочь! – позлорадствовал ефрейтор. – Я читал в газетке, что где-то за границей крысы таким образом три дня бежали. И будто, на какой-то то ли даче, то ли в отдельном доме, хозяева от крыс отстреливались…
- Ага, отстреляешься от них… - безнадёжно возразил лейтенант. – Если они валом валят… У тебя в кабине нигде дырок нет, в которые эти сволочи могут пролезть?
Ефрейтор обвёл взглядом тёмную кабину, мысленно проверяя, нет ли где дырок для проникновения крыс в кабину.
- Да в основном везде плотно… Разве что за спинками сиденьев… Там технологические отверстия… - ефрейтор показал руками окружности величиной с хороший арбуз.
Лейтенант шарахнулся к лобовому стеклу, стал судорожно отдирать спинку сиденья от задней стенки кабины.
- Тихо, лейтенант! Если лобовое стекло разобьёшь – точно съедят нас крысы, - лениво успокоил лейтенанта ефрейтор. – А дырки я жестью забрал, когда машину ремонтировал. Мы здесь как в танке. Можешь прикорнуть, пока делать нечего.
"Сволочь косоглазая!" – молча обругал ефрейтора лейтенант.
Долго сидели молча. Крысы пищали, скреблись, грызли, шелестели со всех сторон. Лейтенанту казалось, что крысы шевелятся у него под сиденьем, что прогрызли жесть у него за спиной и уже бегают в спинке сиденья. Лейтенант представлял, как крысы набиваются в кабину, как начинают грызть его, живого… От этих кошмарных картинок в животе лейтенанта сжимались внутренности, а между ног становилось так щекотно, что могли приключиться поллюции… И тут же лейтенанту грезилось, как бешеные крысы вгрызаются ему между ног, рвут его тело зубами!..

- Проснись, лейтенант!
- А?!
Лейтенант испуганно подскочил с сиденья, шарахнулся так, что чуть не вышиб стекло. Как ни странно, узкоглазый водитель не посетовал, что лейтенант мог попортить машину.
- Что?! – лейтенант испуганно озирался, ожидая опасности со всех сторон сразу. Увидев полуоткрытую дверцу, нервно дёрнулся, испугавшись, что в кабину ринутся крысы.
- Ушли они, лейтенант, - устало и печально сообщил ефрейтор.
Машина стояла над шоссе непривычно низко. Утреннее солнце высвечивало кусты на обочине дороги, саму дорогу метров на пятьдесят вперёд. Дальше всё скрывали клубы тумана. И сверху был туман, лучи солнца проходили сквозь него как-то нереально: вроде было солнце, и вроде нет его. И голоса, какие-то глухие и слишком громкие. Всё как не в этом мире.
- А бойцы? – лейтенант махнул рукой в сторону кузова.
- И бойцы… - ефрейтор тяжело вздохнул.
- Можно на улицу выйти? – не веря, как маленький ребёнок, спросил лейтенант.
- Можно. Я уже ходил.
Лейтенант очень осторожно приоткрыл дверцу, высунул пол-лица наружу, долго прислушивался, принюхивался, приглядывался. Пахло лесом и утренним туманом. И резко - крысами.
Нереальная тишина затыкала уши.
- Тихо как… И птицы молчат.
- И тишина… - грустно усмехнулся ефрейтор. - Сожрали они птиц. Ночью птицы на гнездовьях сидят, вот они их, тёпленьких, прямо на гнёздах, и накрыли…
Лейтенант вышел на ступеньку. Машина распласталась брюхом по бетонке. На местах резиновых колёс топорщились их проволочные основы, присыпанные у асфальта горками резиновых стружек. Брезентовый верх кузова бесследно исчез.
Лейтенант заглянул в кузов. Пусто. Деревянный пол и лавки сильно изгрызены.
- Может ушли ребята? – неуверенно спросил лейтенант.
- Ага… Срезали с себя бляхи от ремней и пуговицы, и ушли.
Лейтенант увидел на полу кузова широкие тёмно-коричневые пятна, шесть блях от солдатских ремней, множество металлических пуговиц. Да, бойцов в кузове было шестеро… Ужасная смерть! Пропитанные кровью доски, и те выгрызли, сволочи…
Ефрейтор тоже вылез из кабины, открыл капот, внимательно что-то разглядывал в моторе.
- Сволочи, все ремни погрызли!
- Ну что, ефрейтор, пойдём домой? – подчёркнуто бодро спросил лейтенант, показывая, что ему и чёрт не страшен.
- Нет смысла. Мы не знаем, куда звери ушли. А если вернутся? Дождёмся лучше попутки.
- Да какая ж теперь попутка?! Крысы всё сожрали!
- Ну не десятикилометровым же потоком они много часов шли! Кто-нибудь скоро подъедет…

(окончание следует)
© Copyright: Анатолий Комиссаренко, 2003
http://www.proza.ru/2003/09/01-16

 Отправлено: 04.05.09 05:35. Заголовок: интересная книженция..

интересная книженция